И Солнце услышит нас
Невозможно понять Якутию, не побывав на ее главном национальном празднике. Ысыах, или День летнего солнцестояния, отмечают здесь все - от мала до велика. Праздник этот действительно народный, и если в столице или в райцентрах организаторами Ысыаха выступают власти, то в каждом якутском селении летом проходит свой маленький Ысыах. Журналист Александра Агафонова поучаствовала во встрече солнца, побывав в небольшом городке Нюрбе на западе Якутии.
Два часа ночи. Негаснущий огромный красный шар солнца плывет над тихими водами Вилюя, освещая покосившуюся от времени избушку, резную коновязь и лошадей, мирно пасущихся на берегу. Дети, несмотря на позднее время, отважно обследуют заброшенный ржавый корабль, правым бортом намертво вросший в берег. Жаворонки, потерявшись в белой ночи, щебечут совсем не ко времени. Таков «срединный» якутский мир - бескрайние просторы, затерявшиеся в безвременье. Современный и в то же время чрезвычайно древний, мир с девятью небесами, на верхнем ярусе которых сидит седовласый старец Юрюнг Айыы Тойон и под неугасимой лампой солнца записывает все наши поступки.
Ну а я сижу на обычной кухне панельного дома в Нюрбе. Меня угощают уютным супом с фрикадельками и жареной жеребятиной - традиционным местным блюдом. На полу у мойки замечаю блюдечко с оладушком. «Для кошки?», - интересуюсь мимоходом. «Для духов, по-вашему, для барабашки», - снисходительно объясняют хозяева. Путь сюда был долог и труден, но преодолеть тысячи километров - ничто по сравнению с задачей войти в якутский мир, понять его и стать в этом мире своим.
Якутский мир открывается постепенно, через испытания на крепость духа, выносливость и упорство. В древних сказаниях в подобных случаях надо было непременно проскакать на добром коне три дня и три ночи, сейчас даже в этой необычной вселенной действует поправка на современность. Мой путь лежал из Якутска в Нюрбу - городок, отделенный от цивилизации 850 км тайги. Добраться туда можно на местной маршрутке - 28 часов езды по грунтовой дороге. Это хоть и не былинные «три дня и три ночи», но тоже немало. В дорожной тряске день окончательно перемешивается с ночью, а небо с землей.
Пока за окном мелькают бесконечные пейзажи, мне приходит в голову, что я частично повторяю путь древней прародительницы вилюйских якутов Ньырбачаан, которая сначала бежала от преследователей в долину Туймаада (там сейчас раскинулся Якутск), но потом вернулась на прежнее место, где теперь выросла Нюрба.
Когда-то эти земли населяло множество племен: гордые и вспыльчивые туматы, ловкие и юркие джирикинэи, кровожадные тонг биисы, мудрые и умелые саха уранхаи. В вековые деревья вонзались быстрые стрелы с наконечником из бивня мамонта и меховым оперением, а вдоль ледяных рек ютились конусообразные меховые домики-тордохи. Теперь все изменилось: современные девятиэтажные дома возвышаются на ножках- сваях, а между наслегами, улусами и городами действует автомобильное и даже авиасообщение.
Внезапно маршрутка тормозит. Непредвиденная преграда. Так и не закатившееся за горизонт солнце высвечивает косыми лучами сквозь обрывки плотного тумана какие-то темные силуэты. Это табун невесомых, будто потусторонних, лошадей медленно выходит из озера, внимательно вглядывается в наши стекла. У меня возникает ощущение, что эти существа оценивают нас, все наши поступки, и решают, пускать ли нас дальше. Над озером встает радуга. Может, мне все это снится? Или якутские боги просто играют со мной? Трудно разобрать. К богам здесь относятся со всей серьезностью. Эти обитатели Верхнего мира достаточно добры и сговорчивы. Но бойся прогневать якутских богов - в гневе своем они намного опаснее, чем черти, живущие в мире Нижнем.
На границе двух улусов наш автомобиль останавливается. Здесь стоит священное дерево, сплошь покрытое лентами. Сейчас необходимо поговорив с духами, угостить их чем-нибудь. Любимое лакомство богов - оладушки - щуплая сухая старушка в белом платке достает из пакета, кладет под дерево. Потом вынимает резной деревянный кубок чорон с ножками в виде конских копыт, выливает из него кумыс. Поясняет: «Я здесь впервые, надо рассказать духам, зачем я еду, задобрить их». После разговора с высшими существами долго стоит, прислонившись к машине, и с наслаждением курит, добавляя к утреннему туману белый дым.
Настает день летнего солнцестояния. Этого дня в Якутии ждут целый год. Сотни рук тянутся к восходящему солнцу. Первые лучи делают все лица золотыми, как у статуй в буддистских монастырях. Люди замерли: они набирают в ладони нежный теплый солнечный свет, а потом умываются им. Они верят: так можно излечиться от всех болезней, избавиться от накопившихся грехов. Вокруг тихо, только щебечут жаворонки да мощный конь цвета рассвета бьет копытом землю, почуяв на дальних лугах своих сородичей. Как только солнце полностью показывается над горизонтом, прибавляется новый звук. Множество серебряных колокольчиков приветствуют тоненькими голосами появление светила. Это все, кто пришел на праздник, благодарят духов за прекрасный день.
Так начинается древний праздник Ысыах. В этот день весь народ Саха надевает традиционные костюмы, девушки заплетают длинные, почти в пол, косы, украшаются ажурными серебряными пластинами. На священное место выходит старец в белых одеждах и высоком колпаке. Его морщинистое лицо крайне сосредоточено. Это шаман, который готовится обратиться к высшему божеству Юрюнг Айыы Тойону. Он разводит костер и запевает песню на древнем, как само небо, языке. Дым от костра дойдет до девятого неба, и Юрюнг Айыы Тойон услышит шамана и, если обряд не будет нарушен, даст народу Саха то, о чем он просит. В вышине появляется гордый сокол. Он раскинул огромные крылья и парит над нами, зорко следя за нашими действиями. Это хороший знак.
...Но вот наступает время главного события Ысыаха - гигантского танца-хоровода осуохая. Люди собираются в круги, берутся за руки, начинают танцевать и петь. Шаг, другой, все движения синхронны и выверены. Все движутся вслед за солнцем, повторяя его орбиту. Кругов становится все больше, и с высоты, на которой восседает седовласый старец Юрюнг Айыы Тойон, должно быть, осуохай напоминает круговое устройство вселенной. Ведь в танце участвует столько людей, сколько звезд зажигается на ночном якутском небе.
Оставаться в стороне от такого действа просто невозможно. И вот я уже чувствую тепло ладоней моих соседей. Слева от меня - Марфа Кузьминична (кстати, славянское имя «Марфа» довольно типично для Якутии). В обычной жизни она преподает якутским школьникам химию. Но сейчас она - настоящая якутская богиня. Ее длинное алое платье стелется по сочной траве, на лбу горят в лучах солнца серебряные подвески. Она поет гортанно, и слышится мне в этих звуках конский топот, звуки сражения и крики ликования победителей. Она молит богов о здоровье для своей мамы, о счастье для единственной дочки, поет искренне, почти не открывая глаз. Поет так, что я уверена: солнце услышит ее просьбы. А я, наблюдая за ней и держа ее за руку, размышляю об этом удивительном якутском мире, в котором учение об атомах и молекулах так гармонично сочетается с танцующими кругами осуохая. Здесь действуют сложные правила, но жить по ним почему-то очень легко. И я ловлю себя на мысли, что немного завидую Марфе Кузьминичне
