Сельская учительница.
В Орловской области познакомилась я с сельской учительницей Анной Алексеевной Мусатовой. Много лет работает она в крошечной Сторожевской начальной школе, где она и швец, и жнец, и на дуде игрец. О дуде, впрочем, надо бы отдельно. Потому что как раз дуда—увлечение, страсть, конек Анны Алексеевны. Именно в ее классах, в ее школе отрабатывались уроки музыки, описанные в специальной книге для учителей начальной школы. Надо видеть и слышать, как поет с детьми Анна Алексеевна, как они слушают, затаив дыхание, моцартовскую симфонию №40, как играют в своем школьном оркестре, извлекая звук (и звук правильный, чистый) из всего, что может его издавать.
Во многих сторожевских избах стоят пианино. Купили для детей, потому что увлечением учительницы «заболела» вся деревня. Здесь не переключают рычажок телевизора на другой канал, когда передают, скажем, оперу или концерт для фортепиано с оркестром. Здесь родители подсаживаются к детям, углубившимся в слушание: Анна Алексеевна научила...
Судьба, образ жизни самой Анны Алексеевны Мусатовой — лучшее доказательство того, что провинция — понятие не столько географическое, сколько духовное. Можно и в столице задыхаться от тоски, неудовлетворенности, неумения приложить свои силы к чему-то полезному, а можно и в избушке о четырех окошках жить интересно, насыщенно.
Вспомним пушкинское: «...в глуши слышнее голос лирный, живее творческие сны». И ничего удивительного нет в том, что крупнейшие педагоги, от Песталоцци до Сухомлинского, были именно сельскими учителями. Свобода от городской суеты и городских расстояний, вероятно, дает возможность сосредоточиться, неторопливо и углубленно думать... И еще одно: сельский учитель и в нынешних условиях, когда школа перестала быть единственным источником знаний, образования как такового, все-таки предстает и перед учениками и перед их родителями в известном ореоле.
Стремление дать детям образование, которое ничуть не уступало бы городскому, принадлежит по нашим временам к важнейшим социальным требованиям. Вот почему ценится педагог, умеющий учить детей так, что они оказываются вполне конкурентоспособными в сравнении с выпускниками даже лучших столичных школ.
Недавно Всесоюзная заочная математическая школа (она действует на базе Московского университета, а подчиняется Академии педагогических наук) собрала совещание учителей, работающих по ее программе с группами, которые называются «Коллективный ученик». Это значит, что ребята вместе с учителем и под его руководством решают задачи самой высокой степени сложности. Так вот, на совещание со всех концов страны съехались интереснейшие люди, одержимые стремлением к тому, чтобы ребенок, живущий в «глуши», не испытывал от этого ни малейшего ущерба и мог бы реализовать свои способности сполна. Но даже среди этих людей обратила на себя особое внимание Нина Ивановна Мартынова, приехавшая в Москву из деревни Аделькино Белебеевского района Башкирской АССР.
— Вы откуда? — спросила ее сотрудница ВЗМШ, записывающая адреса прибывших.
— Я из лесу — рассмеялась в ответ Нина Ивановна.
И правда, ведь из лесу. Однако математической культуре, какой награждает Нина Ивановна далеко не первое поколение учеников, позавидуют и многие из тех, кому довелось учиться в больших городах. В ее группу «Коллективный ученик» входят все старшеклассники. Классы в этой сельской школе, как и в большинстве, им подобных, немногочисленные. И Нина Ивановна использует это обстоятельство.
Детей мало, и можно вести в полном смысле индивидуальную работу! Результат таков: ее ученики далеко позади себя оставляют своих соперников на всякого рода олимпиадах и при поступлении в самые престижные вузы страны. А главное заключается в том, что, живя в лесу, ребята получают образование самой высокой пробы — и не только математическое. Потому что школа — любая! — устроена по принципу сообщающихся сосудов. В ней и один — воин. Потому что этот один (а в девяти случаях из десяти одна) делает погоду. Создает уровень, до которого остальные неизбежно тянутся, и если даже не дотягиваются, то стремление ввысь все же остается, а оно тоже дорого стоит. Этот один или одна могут определить во многом атмосферу не только школы, но и села, атмосферу, в которой живут учителя, ученики, да и их родители.
Тагинская школа, что в Глазуновском районе Орловской области — самая что ни на есть сельская школа. А учителя там один к одному — все люди яркие, незаурядные, каждый со своей изюминкой, своим пристрастием. Многим из них не раз и не два предлагали перебраться в райцентр, а то и в Орел. Но держатся за Тагино крепко. Не только потому, что места вокруг—дух захватывает, и люди живут в достатке, и даже яблоки тут, убеждены они, лучшие во всей России. Пожалуй, более всего потому, что директор школы Надежда Кузьминична Тихонова, здесь же, в Тагине, начинавшая учительствовать и весь век прожившая, сумела устроить жизнь своих коллег так, что захолустными они себя ну никак не чувствуют, а вот преимущества деревенского житья-бытья, создающего между людьми особую близость, еще как ощущают. Какие здесь веселые учительские посиделки! Какие общие праздники! Как умеет Надежда Кузьминична каждому внушить то, без чего, вообще говоря, и жить невозможно — понимание собственной незаменимости.
Давняя моя и очень добрая знакомая, ныне доцент Новосибирского пединститута, а в прошлом сельская учительница Эльвира Николаевна Горюхина, не раз говорила, что лучшее воспоминание ее жизни начало работы в деревенской Заковряжинской школе. Именно там она чувствовала, как необходима этим мальчикам и девочкам такая вот «сумасшедшая» словесница, способная часами читать наизусть Достоевского, задыхаться от восторга, вызванного журнальной новинкой, без устали репетировать пьесу, петь самозабвенно, а то поднять весь класс на заре и пойти встречать рассвет.
Она и сейчас студенткам своим внушает, что уж начинать-то всенепременно надо в деревенской школе, где ты себя до донышка проявишь и все, что в тебе есть, на поверхность вынесешь — даже вроде бы и не имеющее к педагогике прямого отношения. И педпрактику студентов проводит обязательно в сельской школе, да подальше от Новосибирска...
Совсем недавно довелось мне побывать в очень занятном учреждении, в котором под общей крышей объединились детский сад и начальная школа (учреждение для маленьких сел весьма перспективное, ну, да это другой разговор). Устроено это учреждение, у которого и названия пока нет, неподалеку от Таллина, в знаменитом совхозе-птицефабрике, а руководит школой-садом Айме Кааре. Надо видеть этот дом для детей, и тогда поймешь, что можно сделать, если захотеть. Какая бездна вкуса собственных умений приложена к тому, чтобы каждый уголок этого дома, каждая половичка воспитывали в полном смысле слова! Можно, конечно, купить детям игрушки в магазине: совхоз богатый, в средствах не откажет. Но Айме Кааре заводит у себя кружок для мам и пап, которые делают такие игрушки, каких не купишь ни за какие деньги. А около них и вместе с ними мастерят кукол, зайцев, мишек и дети. "Во-первых, учатся владеть ножницами, клеем, во-вторых, развивают вкус и фантазию, в-третьих, общая «работа» с родителями, в-четвертых... Всего и не счесть. И все это в маленькой деревенской школе, где во всем видна женская рука — рука хозяйки, матери, воспитательницы, просто человека умеющего быть счастливым.
Боюсь, как бы заметки мои о возможностях, какие предоставляет сельская, именно сельская школа для самовыражения, не показались очень уж идиллическими...
Возможности эти часто бывают очень тесно связаны с условиями жизни, жильем и прочими бытовыми нуждами учителя, а точнее говоря, учительницы, потому что мужчина и в городской школе — редкость, а в сельской тем более. Причин тому много, они известны. Да только и жизнь сельской учительницы, о которой нынче речь, от этих причин зависит. За кого ей сами посудите, замуж выходить, если приезжает она в школу невестой в самой поре, а в школе ни одного существа мужского пола, за исключением, быть может, директора да истопника? Школа, впрочем, не меньше самой учительницы заинтересована в том, чтобы было у нее все в личном плане, как говорится, нормально. Учительница с незадавшейся судьбой детям, прямо скажем, не подарок.
Василий Иванович Лобынцев директор Башкатовской школы, что на Орловщине, познакомил меня с учительской семьей Галаниных.
Ольга из самого Орла. Саша из райцентра Глазуновка, а вот выбрали Башкатово и живут, пока никуда не собираются. Даже в Орел перестали ездить по воскресеньям. Теперь, наоборот, чаще родители к ним приезжают. У Галаниных отдельный домик, при нем девять соток огорода. Хозяйственный Саша уже и гараж соорудил и подвальчик для овощей.
Ольга вышла за Сашу на последнем курсе — оба математический факультет оканчивали. Деревенской жизни она не скрывает, побаивалась. Росла под маминым крылом: только учись, дочка, ничего больше от тебя не требуется. А тут не успели приехать, надо картошку на зиму заготавливать, всякие варенья, соленья... Да и вообще хозяйничать в деревенском доме, что там говорить, труднее, чем в городском.
Но Ольге все понравилось. И школа, оборудованная ничуть не хуже той, где она сама училась. И ослепительная, несмотря на хляби непроходимые вокруг, чистота в классах и коридорах, и отменная столовая, в которой они с Сашей, пока не родился сынишка, оба кормились, чтобы не обременять себя приготовлением обедов... И. главное (это, конечно, главное), возможность преподавать любимую математику с полной отдачей.
У Саши еще и трудовое обучение, и воспитательные часы в интернате. Но это не только производственная необходимость: молодые заинтересованы в том, чтобы подработать. А как же! Мебель купили, стиральную машину, телевизор, библиотеку собирают...
И директор школы, и мы с вами понимаем, что без условий, которые создает своим учителям Башкатовская школа (а условия эти не идеальные — нормальные), без этих условий молодую учительницу нынче в сельской школе не удержишь. Потому что не надо себя обманывать, вызывая в памяти тот образ сельской учительницы, какой остался у нас после хорошего старого фильма с тем же названием. Нет, конечно же. Вера Марецкая превосходно играла. Только она играла свое время, прошедшее. А мы живем в настоящем. И прав был первый секретарь Липецкого обкома партии Г. П. Павлов, когда, выступая перед молодыми учителями, недавними выпускниками пединститута, говорил им. чтоб не стеснялись предъявлять современные требования и к условиям работы и к условиям быта. Ничего в них завышенного, в таких требованиях, нет. Кто в этом обвиняет, жестко сказал он, тот впадает в демагогию. Если мы будем считать, что отдельная комната для молодой учительницы — роскошь что, мол, заелись, невесть чего хотят, то никогда не сдвинемся с места.
Люди у нас, между прочим, воспитаны так, что лишнего никогда не просят. Но то, что по нынешним временам считается необходимым, то, справедливо полагают, и у них должно быть. И я могу десятки случаев назвать, когда молодая учительница, у которой была возможность по прошествии трех лет работы на селе устроиться в городе, предпочла остаться в школе, где начала работать, а потом и привыкла, прикипела душой.
Конечно же, в сельской школе подстерегают учителя, а учительницу в особенности, многие трудности и проблемы. И прежде всего опасность погрязнуть в быте, в хозяйстве.
Вести его в деревне действительно необходимо. Но таит оно в себе и ловушку: так засосать может, что и места ни для чего «несъедобного», увы, не останется.
А ведь сельский учитель всегда на виду, всегда, будто под увеличительным стеклом и воспитывает отнюдь не только и не столько тогда, когда говорит правильные слова, но и всем своим обликом, манерой держаться. И тем как дом-огород содержит и тем как отдыхает. Деревенская улица во все глаза смотрит на учительницу: и во что нарядилась, и с кем в клуб пошла, и что в магазине покупает, и о чем у колодца речь ведет. И небрежно одетой нельзя учительнице за калитку выйти, чтобы корову загнать, а, напротив, должна она показать односельчанам, что и корова не препятствие к тому, чтобы выглядеть красивой, аккуратной. И нельзя позволить себе перебранку в очереди, на улице... И забывать об этом она не имеет права. Ни на миг.
Учительница должна помнить, что она педагог, а в исконном смысле своем это слово означает «за собой ведущий». И этим все сказано. А не можешь так жить или не хочешь, выбирай другой род деятельности...
Но чтобы жить учителю так, как жить полагается, надо ему помогать. Простой пример — туристические путевки. Кто их должен первым получить? Учитель Сельский раньше городского. Учительница-женщина раньше учителя-мужчины. Почему? А потому, что бытовые заботы на нее конечно, в первую очередь обрушиваются и необходимо дать ей возможность встряхнуться, от этих забот отвлечься.
Или книги привезли, подписка идет на собрание сочинений, на энциклопедическое какое-нибудь издание. Кто первый претендент? Учитель. Сельский раньше городского, у которого и так библиотека под боком. Женщина опять же раньше мужчины. Все по той же причине: ей труднее вырваться — поехать куда-то за нужной книгой, за толстым журналом. Она больше, чем мужчина, рискует опуститься, потерять форму. Ей надо помогать держаться.
Выполняются ли где-нибудь в полном объеме эти простые, каждому разумному человеку понятные пожелания? Увы, не могу привести ни одного примера, где забота о том, чтобы сельский учитель получал то, что ему профессионально просто необходимо, проявлялась бы неукоснительно. Правда, жильем все чаще теперь обеспечивают... Корма для коровы выделяют. Топливо завозят. И это очень хорошо, важно и необходимо. Но не меньше нужна, скажем, той же Нине Ивановне Мартыновой пища духовная, и надо, чтобы получала она эту пищу бесперебойно. Для наших же с вами детей, если уж рассуждать сугубо практически.
И еще одно. Не поскупимся на похвалу учительнице, на доброе слово о ней. Перехвалим? Вряд ли это удастся. Надо только представить себе, каково это — и с домом и с детьми собственными управиться, и не отстать от века, чтобы всегда быть для учеников интересной, новой, неожиданной, в общем, счастливой. А счастье, удовлетворенность жизнью — это необходимое условие соответствия учительской профессии.
...Никогда не забуду, как приехала в маленький поселок Калининградской области писать об учительнице Ковалевой, одной из первых среди учителей получившей звание Героя Социалистического Труда. Она потрясена была и все повторяла: «Да что же я такого сделала? Просто сельская учительница. Всю жизнь самых маленьких учу. Только и всего».
Просто учительница... Просто из года в год приводят к ней односельчане своих ребятишек, а она просто учит их уму-разуму. Всему учит, что сама знает и умеет. Можно ли по достоинству вознаградить труд, которому на самом деле нет цены? Не знаю. Знаю только, что нельзя упускать ни единого случая, который представляется, для того, чтобы заметить тот труд и отметить. А способы есть. Они известны.
На июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС специально говорилось о том, как это сейчас важно — всячески поднимать авторитет учителя, укреплять престиж профессии, заботиться об условиях его жизни и работы. Так и записано в постановлении Пленума. И надо, чтобы это стало руководством к действию. Для всех, от кого зависят деятельность, жизнь, состояние духа той самой женщины, которая всю жизнь называется просто учительницей и беззаветно служит великому своему делу. И сегодня, и завтра, и всегда.
