Новоиерусалимский монастырь

Что выше — священство или царство? Царь склоняется перед крестом и чашей, которые держит в руках священник. Но скрижали Завета Бог дал не первосвященнику Аарону, а вождю народа Моисею...

Этот спор, столь же древний, как само Христианское царство, разгорелся с небывалой силой на Руси во второй половине XVII века, в правление царя Алексея Михайловича и в патриаршество Никона. Восстановившееся после Смуты государство Российское выбирало, чем ему быть: теократической державой или военной империей? К этому вопросу подверстался и другой: какое священство истинное — основанное на русской православной традиции или воплощающее идею универсальной вселенской Церкви?

Страсти, разгоревшиеся вокруг этих вопросов, привели к церковному расколу и к радикальным социально-политическим реформам Петровской эпохи. А начиналось все с трогательной дружбы между грозным 50-летним патриархом Никоном и молодым царем Алексеем. В годы этой дружбы возникла у царя и патриарха совместная идея: явить на Русской земле главную святыню всего христианского мира. Построить Новый Иерусалим, образ града Божия, сошедшего с небес. В Палестину, в Иерусалим, были отправлены послы. Описали и обмерили храмы и святые места. И по этим описаниям начато было строительство града — Воскресенского Новоиерусалимского монастыря на реке Истре под Москвой.

Вскоре, однако, дружба закончилась ссорой. Никон уехал из Москвы и поселился в строящейся обители. Созидание Нового Иерусалима стало главным делом его жизни. В 1666 году Никон был низложен с патриаршего престола и отправлен в ссылку на Белоозеро. Строительство, впрочем, не прекратилось: патриаршее дело продолжила царевна Татьяна Михайловна, сестра царя Алексея. Когда в 1681 году Никону было разрешено вернуться в родную обитель, главный храм, собор Воскресения Господня, все еще строился. Увидеть его Никону не довелось: он умер по дороге, в Ярославле.

Воскресенский собор (1658-1694) производит впечатление грандиозное, но странное. Перед нами нагромождение форм и объемов, в котором трудно разобраться. Над этим нагромождением тяжело парят (именно так хочется сказать) массивный купол на приземистом барабане и гигантский конус-шатер, увенчанный главой-луковицей. Внизу, особенно с восточной стороны, — множество пристроек и объемов, в которых теряется взгляд. Здесь целый храм (Константина и Елены) со своими приделами и куполом не просто пристроен к главному зданию, а как бы врыт в землю, заглублен на несколько метров.

Если, обойдя собор, взглянуть на него с запада, впечатление изменится. Вместо устрашающего нагромождения разнообъемных масс — единое грандиозное целое: полуротонда, из которой вырастает широкий цилиндр с шатровым сводом невиданных размеров. Шатер этот, пожалуй, самая запоминающаяся деталь храма. Еще в 1723 году, через 30 лет после возведения, он обрушился; был восстановлен по проекту знаменитого архитектора Ф. Б. Растрелли; в 1941 году был разрушен фашистами при отступлении, как и весь монастырь; после войны вторично восстановлен.

Самое интересное: хотя собор возведен по обмерам и чертежам храма Воскресения Господня в Иерусалиме, он совершенно не похож на свой прототип. В нем выражены другие идеи и другое время. Идея победы человеческой воли над историей. Время перемен, неумолимо ведущих Россию не к благолепию святости, а к утверждению светского могущества.