Сколько стоит стадион

В совхозе «Толмачевский» входил в строй первый и по сей день единственный в области откормочный комплекс крупного рогатого скота на 10800 голов. Забот предостаточно, а место директора совхоза оставалось вакантным. Хотели было предложить его председателю колхоза «Мир» Степану Шагарову, да решили, не пойдет он: корнями врос за 19 лет в хозяйство, почти из небытия, можно сказать, его поднял. Не пойдет. Но перебирали, перебирали кандидатуры и, в конце концов, все-таки к нему обратились...

Ныне С. И. Шагаров — директор совхоза имени 60-летия СССР, (бывший «Толмачевский»), член горкома партии, депутат сельсовета.

Предоставляем ему слово:    

— Да, пришлось начинать все сначала. В 50 лет... Еще в первые дни в совхозе обратил внимание на косогор за школой: на площади примерно 150 на 100 метров были видны следы земляных работ, в основном проводившихся вручную. Мне пояснили: «Это Кутузов стадион строит. Надо, говорит с одной стороны 140 сантиметров снять, а на другую 180 насыпать. Даже в свой отпуск уж, сколько лет вкалывает». Ишь ты, думаю все просчитал.

Потом стал я часто видеть коренастого человека со светлым «ежиком» на голове Он самозабвенно рыл землю. Таскал с ребятами носилки. Советовал, ругался, застывал задумчиво. Стал я к нему присматриваться. Мне такие люди интересны. О них и речь.

Лев Владимирович Кутузов из деревни Серково — это неподалеку от нас. Свой.

В 9-м классе тяжело заболел. Лечился долго, однако, левая половина тела оставалась парализованной. Речь, слух, зрение — все было поражено. «Я неживой человек был,— говорит он теперь — на динамометре четырех килограммов не выжимал».

Временами легчало. И тогда вставали другие проблемы. И близкие, и врачи сочувствовали: тяжело будет одному, без жены...

Но упорства Кутузову было не занимать. Еще пионером он дал себе слово прочитать все 11 тысяч книжек в детской районной библиотеке. Сдержал. Его торжественно перевели во взрослую. На память вручили пачку заполненных формуляров.

Однажды оставшись дома один, сполз с постели и сделал три шага. Упал. Хотя думал: многомесячные тренировки помогут ходить. Продолжил их с утроенным упорством...

Через два года Кутузов поступает в Горьковский пединститут на факультет физвоспитания. Показывал мне фотографию 20-летней давности: «Четыре Сашки, i четыре Пашки и пять девчонок». Его первый класс. Он занимается с ребятами в «спортзале»: в носках, без кед: сзади видна связка дров и поставленные одна на другую парты. Кутузов держит на вытянутой руке одного из своих Сашек, пирамиду готовит...

«Неживой человек» становится 11- кратным чемпионом района по гиревому спорту, отцом двух здоровых детей.

К тому времени, как я приехал в «Толмачевский», он готов был перетаскать на себе эшелоны грунта: стадион совхозный во сне видел. А поддержки достойной не было.

Я не знаю ни одного техникума, института и училища, даже ни одной академии, которые готовили бы подвижников. Между тем говоря словами Чехова, подвижники нужны как солнце. Особенно на селе. Но даже когда они есть, не слишком ли часто их окружают непонимание, кривотолки? Меня лично бесит иждивенческое к ним отношение у некоторых: ухмылочки, словечки, а за ними любопытство, которое сменяется жадным ожиданием плодов. Плодов, которые этот подвижник растил для всех, выдыхаясь и приучая свой слух не реагировать на пустые насмешки иждивенцев. Ведь нередко мы сильны «абстрактной» любовью. Нам сподручней бывает выразить поддержку словом кому-то далекому, чем конкретным делом ближнему, который, к примеру, в свой отпуск роет неудобицу.

Чем могли стали Кутузову помогать: техника стройматериалы, люди... Денег на спорт почти не выделяли. Не было на это средств. Была работа и текучка. И сложности: нехватка грубых и сочных кормов, старые фермы. А главное, слаженности в работе не было. Бесшабашность, разжижение ответственности, некомпетентность и привычка к пустозвонству. И над всем этим зловонное дыхание «зеленого змия».

Стал я закручивать гайки. Пошли анонимки. Пошли анонимки — я закручивал гайки. Говорил на собраниях: без строжайшей дисциплины мы не наведем порядка, без культуры в самом широком понимании не повысим ни урожайность, ни поголовье. «И без стадиона» — вставлял Кутузов. «И без стадиона» — добавлял я, понимая, что Кутузов под этим имеет в виду.

Раньше посреди Прокошева нашей центральной усадьбы, стояли такие, знаете, ветхие сараи. Мы вместе со специалистами отодвигали их. Или вот мусорные свалки — мы купили специальную машину, установили для нее постоянный маршрут. Теперь мусора на улицах нет... В столовой люди раздеваются, шапки снимают... Все это мелочи, но с них мы начинали.

Совхоз взял на себя функции закупок мяса и молока в личных хозяйствах. Корма, зерно, сено, солома — по льготным ценам. В прямой пропорции от продажи. Нужно еще сена? Пожалуйста: арендуй на 8—10 лет участок под сенокос.

Сейчас у нас тысяча рабочих. У каждого четвертого-пятого — корова. В прошлом году частный сектор сдал 209 тонн молока, мяса — 70 тонн. Я это к тому говорю, что времени впустую растрачиваемого, поубавилось.

Итак, можно было думать о создании настоящего коллектива. А для этого в первую голову нужна сознательная дисциплина. Ставку сделали на самоуправление. И двинулись все вместе на «зеленого змия»...

Надо сказать, что за многие годы водка стала привычкой, и легкая как говорят, «поддатость» — едва ли не круглосуточной для слишком многих. Остальные относились к этому благодушно. Или по крайней мере как к неизбежному злу.

«Последние могикане» веселящих напитков исчезли впервые же годы. Как? Ни одного проступка, связанного с пьянкой, не оставляли без обсуждения в коллективе. На следующий же день, не позже. Градация «бесед» была установлена раз и навсегда: индивидуальная — в узком кругу — при всем коллективе. Последнее означало переполненный зал клуба, куда допускались и дети.

Чем большими были успехи, тем более богатым становился выбор поощрений за добросовестный труд. А труд такой возможен только на трезвую голову. Но с другой стороны, градация наказаний была установлена тоже четкая. Одно из самых обидных и доходчивых — лишение билета на теплоход, на котором ежегодно 200—300 рабочих совхоза отправляются в плавание по Волге.

За все про все сто лишних граммов водки у нас могут обойтись для выпившего их в полторы-две тысячи рублей (с учетом премиальных и всех других льгот, которых он лишается). Ощутимо. И все, подчеркиваю, решает коллектив. Я иной раз хочу сделать «смягчающие» поправки. Убеждают: не стоит. И не делаю.

С самого начала союзником в этом деле становился стадион. Спорт помогал направить энергию свободного времени в разумное русло. Кому-то помогал раскрыться, избавившись от апатии или вредных привычек, кому-то — облегчив общение с людьми. Так, в общем, наши с Кутузовым дороги окончательно слились.

Нужда в стадионе росла и потому что мы молодели: сейчас каждый третий в совхозе моложе тридцати лет

Секретарю парткома—30. Столько же главному экономисту и главному энергетику. Председателю сельсовета —31, главному агроному —33. а директору откормочного комплекса —28.

В 1979 году Лев Владимирович Кутузов стал штатным спортивным организатором совхоза.

Когда он представил проект положения о спартакиаде, которую предлагал проводить ежегодно, многие, плохо его знавшие, недоверчиво покачивали головами: 14 видов спорта 16 коллективов физкультуры. «Откуда столько?» — спрашивали скептики. Он перечислял: шесть бригад, строй цех, две очереди комплекса, центральная контора...

Из старых труб варили понтоны для открытого плавательного бассейна на озере.

Из канализационных, старых же труб складывали тир длиной 25 метров.

Протягивали двухкилометровое освещение над будущей лыжней.

Углубляли подвалы для склада спортинвентаря для зала тяжелой атлетики и гиревого спорта.

Едва успев доделать очередное сооружение, тут же устраивали соревнования.

Все проекты составлял, вычерчивал Кутузов. К 1983 году он закончил предварительные работы по широкому фронту. Пришел ко мне и сказал: «А теперь нужны деньги». К тому времени относится эта выписка из протокола заседания дирекции: «Поставить на баланс: открытый плавательный бассейн—23 тыс.руб.. корт хоккейный— 3,5 тыс.. стадион —19 тыс...»

Я тогда подумал: сколько это в литрах проданного государству молока? В тоннах произведенного мяса? Подумал с гордостью, потому что было ясно: раньше таких расходов совхоз себе позволить не мог. В 1976-м в Прокошево работало 700 человек. Поголовье составляло 3.4 тысячи коров—в три раза больше, чем сейчас. А молока производилось меньше почти на 800 тонн. Средний удой на корову сейчас — 4528 кг.

На комплексе у нас каждый из 15 тысяч бычков ежедневно поправляется в среднем на 990 граммов. В сумме это составляет в год свыше пяти тысяч тонн мяса — больше половины производимого в районе.

Но возможен и условный «обратный» подсчет. Не «сколько стоит стадион», а «сколько стадион дает» Через здоровье, бодрость, хорошее настроение, чувство локтя, которое так легко рождается на беговой дорожке, на игровом поле, в сопереживании за «своих».

Хочу, чтоб меня не поняли превратно. Мне кажется, нам удалось избежать грубо утилитарного отношения к стадиону, когда вовлечение людей в занятие спортом носит характер этакой физической и моральной «подкормки» — мол, абы лучше работали. Я ненавижу это. Потому стою за одухотворенность спорта, за то чтобы он делал жизнь людей более гармоничной, давал им возможность испытать, а нередко — и преодолеть себя.

Да и не только в спорте, не только в стадионе дело! Сделать нашу жизнь более содержательной .способно любое доброе начинание: открытие нового клуба, учреждение филиала общества любителей книги, введение интересного обряда... Лишь бы были неспокойные, увлеченные, щедрые душой люди. Только не брали бы верх равнодушные, черствые, эгоистичные, те, кто хоронит себя в «хатах», которые всегда «с краю».

Так случилось, что для нас этим добрым началом стал стадион, а неспокойные сплотились вокруг Кутузова, и цепная реакция подвижничества охватила столь многих.

Я люблю приходить на наш стадион. Или в «спорт убежище» Кутузова, расположенное в подвале. Как он там обосновался, провели туда телефон, для прямой связи с дирекцией. А в подвале — словно в пещере Али-Бабы. Только не древнее золото, не холодные драгоценные камни привлекают внимание, а штабеля клюшек, груды великолепных краг, стройные ряды пластиковых лыж. Стены оклеены сотнями грамот. На стеллажах — кубки, привезенные из разных мест совхозными штангистами, самбистами, футболистами, лыжниками, стрелками. И книг немало. Кутузов любит повторять: «Спорт без интеллекта — не искусство, а пустое надутие мускулов».

Но всем этим грамотам и кубкам предшествовало столько труда... Уже все материально обеспечено было, а стеснялись подходить. Странная боязнь какая-то не позволяла.

Сколько Кутузов по фермам ездил, на комплекс, в гараж — производственную гимнастику проводил, лекции о спорте читал. «Какой спорт, когда все тело гудит»,— говорили рабочие, но под напором Кутузова нехотя шли на занятия в секцию.

В этой страстной пропаганде мужу помогала Наталья Кутузова, сама разрядница по нескольким видам спорта.

Семь лет строили стадион. Рассеивалось предубеждение. Это было очень важно. Потому что стадион — это не только и не столько беговые дорожки, корты и залы. Это атмосфера радостного, творческого отношения к жизни. Умение черпать и дарить добро. Быть щедрыми. Обладать ясным разумом.

Кутузов говорит: «Для нас главный рекорд — здоровье». Это звучит сухо. Но когда видишь, насколько меньше стало бюллетеней, душа радуется. Сам я никогда активным спортсменом не был. Играл в волейбол в армии, в футбол в техникуме. Хоккеем, боксом немного занимался. А теперь каждое утро пробегаю до шести километров. Есть у меня свой «спидометр»: ежедневно вписываю в него новые километры и стараюсь вычесть побольше из своих 58 лет. Вместе с молодежью нашей на беговую дорожку, на лыжню выхожу с удовольствием.

Пожимаешь руку человеку — чувствуешь, не зря целый грузовик гирь-двухпудовок по домам развезли, чтоб тренировались.

Тракторист Валерий Шевчук три года как «завязал» с выпивкой: гири ворочает, на рекорды замахивается. Сам стал тренером общественником. Гляжу на него и думаю: вот она, лучшая антиалкогольная пропаганда. Без разговоров, не в грудь себя били в благородном гневе, а. поплевав на ладони, подвалы углубляли.

А сколько парней побросали курить! Проделки же «зеленого змия» мне только в страшном сне теперь являются.

Спросите у нашего фельдшера, Пестоева Дмитрия Григорьевича, как у нас с этим делом. Он с 1974 года здесь. Порасскажет, как в неделю 12—15 ночных вызовов бывало, да все с водкой связаны. Сейчас вызовов 5—6, и редко-редко среди них попадется «алкогольный».

Спросите у участкового нашего. Сергея Шляпина. Он расскажет, что дорожно-транспортных происшествий уже давно не было. Аварий у наших шоферов — ни одной за год.

Пожалуй, самое яркое воспоминание о лете — у школьников, а для взрослых время самого «поголовного боления» и практически всеобщего участия — наш Толмачевский марафон. Так по традиции называется пробег на призы совхоза. Дистанции—3, 5, 10. 20 и 30 километров. Придумали, как привлечь и дошколят: как известно, марафонская дистанция — 42 км 195 м — так они у нас бегут мини-марафон—42 м 19 см.

Приглашения-вызовы мы рассылаем известным легкоатлетам страны. В прошлом году, например, к нам приезжали бегуны из Москвы, Ленинграда, Улан-Удэ. Даже из Магадана. Победителям вручаем специальные призы совхоза. К сожалению, лично у меня — шансов стать победителем маловато.

Так какова же цена стадиона? Он стоит:

• тысяч морщин, которые не появились;
• десятков тысяч сигарет, которых не выкурили;
• тысяч минут, не отданных простудам:
• сотен часов, не погубленных унынием;
• десятков дней, а то и месяцев, а то и лет, не проглоченных «зеленым змием».

А сегодня мы мечтаем о Дворце спорта. Ну что значит «мечтаем»? Почти полмиллиона рублей отложили.

Кутузов — тот мечтает вслух. Внятно, напористо и повсеместно. Иной раз думаю: не ровен час, снова сам за строительство примется...