Матери и дети Ленинграда

Семнадцать месяцев отделяют нас от сурового и великого праздника — СОРОКАЛЕТИЯ ПОБЕДЫ над фашизмом. В семнадцати выпусках фотоальбома «Женщины на войне» мы хотим вместе с вами, с вашей помощью, дорогие наши читательницы, вновь всмотреться в лицо Женщины военного времени, в лицо Победы.

Январь 1944-го навсегда войдет в историю страны полным и окончательным разгромом врага под Ленинградом. Вспомним то время — девятьсот дней и ночей блокады...

ИЗ ОПЕРАТИВНЫХ СВОДОК СОВИНФОРМБЮРО

ЗА 19 ЯНВАРЯ

...Войска Ленинградского фронта пять дней тому назад перешли, а наступление. Наши войска, действующие из района Пулково, прорвали сильно укрепленную долговременную оборону немцев, состоявшую из железобетонных дотов, бронированных колпаков, дзотов и ходов сообщения, прикрытых минными полями, проволочными заграждениями и противотанковыми препятствиями. Эти укрепления, построенные по последнему слову военно-инженерного искусства, были насыщены до предела различными огневыми средствами. Продвигаясь вперед, наши войска встретили вторую столь же мощную полосу укреплений... В числе трофеев нашими войсками захвачено 36 тяжелых и сверхтяжелых орудий, из которых немцы обстреливали город Ленинград.

ЗА 16 ФЕВРАЛЯ

...Ниже публикуется акт о чудовищных зверствах немецко-фашистских мерзавцев в селе Никольское Ленинградской области:«Захватив село, немецкие изверги разгромили известную в Ленинградской области лечебницу имени Кащенко, а всех больных умертвили. В лечебнице находилось свыше 1500 стариков, женщин и подростков... Гитлеровцы бросали в ров не только мертвых, но и тех, в ком еще теплилась жизнь. Затем фашистские палачи расстреляли главного врача лечебницы Дуброву, врача Дивельтову и других медицинских работников...»

Акт подписали жители села Никольское О. Сафина, П. Карасева, Е. Евстратова, 3. Максимова, А. Кузьмина и другие.

ЗА 29 ФЕВРАЛЯ

...Ленинградские партизаны разгромили остатки разбитой немецкой дивизии, в беспорядке отступавшей по лесным дорогам. Убито несколько сот гитлеровцев. Оставшиеся в живых немцы разбежались по лесам...

Первая блокадная зима: голод, холод, обстрелы — условия, несовместимые с жизнью. Но жизнь в Ленинграде продолжалась, и главным ее выражением стала работа. С января по март страшного сорок второго ленинградская промышленность поставила фронту 59 тысяч снарядов и мин, 160 тысяч гранат, 80 тысяч взрывателей.

Среди предприятий, работавших на оборону, был и завод «Большевик». «Во время одного из обстрелов снаряд разорвался в мартеновском цехе завода. Рабочие перевязали друг друга и не ушли с трудового поста, не бросили печь, пока не закончилась плавка». Так писала «Ленинградская правда» 11 января сорок второго года.

Но прежде чем вышла газета, об этом узнали рабочие «Большевика» из передачи заводского радио. Передачу подготовила и вела Вера Ефимовна Петрова, бывшая до войны редактором заводской многотиражки.

Жила она в центре города, на работу ходила пешком: 12 километров в одну сторону. Обычно сил возвратиться в тот же день домой не хватало, ночевала на заводе. Шла с остановками, считая пройденные метры, вспоминая строчки, написанные ее мужем Алексеем Лебедевым в августе сорок первого:

• Мы попрощаемся в Кронштадте
• у зыбких сходен, а потом
• рванется к рейду легкий катер,
• Раскалывая рябь винтом...

С болью думалось о том, как часто поэты обладают способностью, предвидеть свой конец — в тех же стихах были строчки: «Мы жили жизнью смелой, умели храбро умирать».

Подводная лодка «Л-2» подорвалась на мине в районе острова Кери. Это произошло 14 ноября 1941 года.

...В тех же стихах было и о будущем:

• А если сын родится вскоре,
• Ему одна стезя и цель.
• Ему одна дорога—море,
• Моя могила и купель...

Она не выносила ребенка: 125 граммов по хлебной карточке слишком мало для двоих. Две утраты в одну блокадную зиму. Поверить в это, согласиться с этим не могла. Тем более, что в донесении значилось: «Спасено три человека». И пусть далее отмечалось: «Погиб поэт-маринист Алексей Лебедев»,— она ухватилась за слово «спасено». Строила всякие предположения: в госпитале, в доме инвалидов... Обезображенный, признаваться не хочет... Мелькнул план объехать дома инвалидов/

• А я останусь вечно молод
• Там в тайниках твоей души.

Другим она его себе не представляла. Не представляет и сейчас.

Эту историю рассказала женщина, родившаяся в Ленинграде в 1941 году. В ней нет подробностей, нет деталей. Конечно, совсем по-иному она прозвучала бы в устах матери этой женщины, но мать умерла.

...Отца призвали в первые дни войны. И мать встала за станок на большом оборонном заводе. Работали с утра до ночи, при заводе открыли ясли для грудных детей. Но однажды ясли оказались пусты. Чтобы не было лишних драм, работниц не предупредили об эвакуации детей. По дороге эшелон попал под бомбежку, и на завод пришло горькое извещение о гибели детей, легшее рядом с похоронками на мужей... А в начале сорок четвертого стало известно, что, к счастью, часть детей, из той группы, осталась жива и находится в одном из детских домов Алтайского края. Фамилии не сообщались, документы пропали, и дети получили вымышленные имена и фамилии.

Пятьдесят матерей отправились через всю страну. Еще шла война, и надо было выхлопотать специальное разрешение на выезд из фронтового города, запастись проездными документами, продуктами, деньгами — весьма нелегкое дело. Пятьдесят матерей на шестнадцать оставшихся в живых детей.

Со дня разлуки прошло почти два года. Дети подросли, начали ходить, разговаривать. Как узнать своего? Чем доказать, как убедить? Особые приметы? Да знали ли их матери, до них ли было среди бомбежек, голода и тяжкого труда? Но там, в алтайском детском доме, в ход пошло все: родинки, отметины. Кто мог поручиться за абсолютную точность? И пятьдесят матерей на шестнадцать детишек...

Героиня этой истории оказалась счастливицей. Особая родинка, и вот уже незнакомая женщина называет ее дочерью.