Проблема бюрократии в Союзе.
Много лет бюрократия сама «боролась» с бюрократией и приучала нас к мысли, что бюрократия не имеет ни лица, ни адреса. Да, есть бюрократические извращения, но в общем и целом... руководители у нас хорошие, все из народа, работают в поте лица своего, однако проблем много, за всеми не уследишь, все сразу не решишь, дайте срок... и т. д. и т. п. Есть бюрократизм, но нет бюрократов. Нет бюрократов, нет смысла в частой сменяемости руководителей. Опять же опыт, связи — бесценное достояние пребывания у кормила власти. И мы с пониманием кивали головой — оно, конечно, так, кто ж спорит, однако: опыт и связи, а дела что-то не того... Но вот пришли новые времена, начались революционные преобразования, а дела-то по-прежнему не того. И тогда мы стали пристальнее всматриваться в тех, кто должен свершать эти самые преобразования на местах. Мы оторвали головы от станков и верстаков и увидели: бюрократия-то — вот она, а не где-то там, за синими морями.
Завод наш, Московский абразивный, невелик, работников 500 человек: основных работников — 200, вспомогательных — 200, остальные — ИТР и служащие. Завод — один из немногих в Союзе, конкурентов не имеет, абразивный инструмент нарасхват. Труд ручной, молодежи нет, основная рабсила — женщины. А планы между тем выполняются и пере..., знамена вручаются, премии тоже, и нам, рабочим, перепадает по десятке-другой. Директора мы «выбрали» сами... из од¬ного кандидата, правда, но это не важно: партбюро, профком, СТК — тоже сформированы не в застойные годы. Завод на какой-то модели хозрасчета. Все как у людей. Чего же боле? Да вроде и ничего, а только непонятно: если это и есть перестройка, то почему мы, рабочие, о ней только слышим, но пощупать ее никак не можем? Почему зарплата у заводских чиновников выросла весьма заметно, а в организации труда никаких изменений? Почему пьянство в рабочее время стало еще более разнузданным, чем в «благословенные» времена брежневщины? Почему растут горы брака, почему никто его не учитывает и никто за него не отвечает? Почему безответственность стала нормой, а добиться чего-нибудь дельного стало еще сложнее, чем пять лет назад? И почему, наконец, при всем при этом планы выполняются и пере…? Ответ может быть только один: потому что заводом управляет бюрократия.
И все же, и все же... И все же я знаю всех заводских чиновников, и бюрократических рогов ни у кого из них не заметил. Обычные вроде люди и при случае могут проехаться по бюрократизму и даже собственным бюрократическим замашкам. Однако бюрократами себя не считают, к перестройке относятся лояльно, все грехи свои валят на систему. Ох, лукавят наши заводские товарищи бюрократы! А может, они и не товарищи уже? Может, их как-то по-другому надо называть? Перестройка им нужна, спору нет, но такая, чтобы ее можно было взнуздать, как строптивого коня, и катить на нем в свои бюрократические дали. Нужна им перестройка, но до известных пределов, потому что у нищего народа и бюрократия тоже нищая. Правда, удалось им сраститься с заводским кооперативом, стригут с него купоны, но дело это ненадежное: завтра кооператив тю-тю и стрижка тоже тю-тю. Да и народ косится. А ведь понимают, что подлинный хозрасчет, подлинная демократия есть благо и для них.
Понимать-то понимают, но перебороть себя не могут. Почему? Да потому, что когда у человека, кроме собственного благополучия, других, высших, целей нет, тогда происходит деградация личности, ее примитивизация. Как следствие примитивизации цели. А простейшие, как известно, соединяются в сообщества. Даже весьма сложные по своей структуре. И заводской бюрократии приходится объединяться, сплачиваться, выступать единым фронтом. Одной стороной этот фронт повернут против бюрократии сверху, другой — против рядовых работников снизу. Держать первый фронт легче, поскольку там свой брат — бюрократ. Сложнее осуществлять сплоченность против рабочих. Вот здесь-то и начинаются подлинные бюрократические игры и ханжеская подмена понятий, спекуляция на интересах коллектива, при этом интересы коллектива понимаются как сплочение вокруг бюрократии и послушание. Чтобы придать этим играм видимость демократичности, бюрократия приближает к себе избранных из рабочей среды и из среды технической интеллигенции, покупая их мелкими подачками и привилегиями, бессмысленными для общества должностями, подменяя таким союзом и коллектив, и партийную, и профсоюзную организации. Взять хотя бы нашего партийного секретаря. По должности — заведователь военно-учетным столом. Зарплата невелика, так ведь и работа непыльная: сиди да газетки почитывай. И на заводе таких должностей не одна и не две, а для заводской бюрократии держатели таких должностей — самые верные ее слуги.
Или вот наш предпрофкома. Года два назад, когда наша бюрократия решила подстроиться под новые веяния, он был «утвержден» общим собранием кандидатом на должность помдиректора по быту. Попробуйка встать на защиту интересов трудящихся, проявить принципиальность — и плакала столь доходная должность. Или наш СТК. О нем сам директор сказал, что он вроде бы, как и не существует. Не хотел он этого говорить, само выскочило. А ведь СТК возглавляет рабочий, и в партбюро, и в профкоме «сидят» рабочие, но не рабочие их туда делегировали, а подбирала заводская бюрократия, исходя из способности кандидатов, не иметь своего мнения.
Что же может помешать бюрократии оставаться и творить свой произвол? Только объединенные рабочие. Поэтому бюрократия так боится и противится их объединению, поэтому она держит их в черном теле, не подпуская к подлинной власти на заводах и фабриках, потому что власть рабочих — это смерть для бюрократии. Конечно, сегодняшний рабочий не готов к принятию такой власти. Его надо научить, его надо поставить в такие условия, чтобы он сам пожелал учиться. Процесс этот мучительный и нескорый. Но без него мы перестройку не сдвинем. Рабочий класс еще только выходит на арену перестройки, он только пробуждается от многолетней спячки, но забастовки шахтеров показали и доказали, что в нем еще живы традиции пятого и семнадцатого годов, что он способен придать движению постоянный и необратимый характер. Недалеко то время, когда воспрянут и остальные отряды рабочего класса страны, поднимутся до вершин организованности и сплоченности во имя процветания Родины. А покуда этого нет, покуда общество убаюкивается мифами о всесилии разрабатываемых законов, бюрократия может спать спокойно.
