Почему погиб Георгий Седов?
Еще одна попытка достичь полюса связана с именем лейтенанта флота Георгия Яковлевича Седова. Весной 1912 года он подал начальнику Главного гидрографического управления генералу Вилькицкому рапорт, в котором предлагалось осуществить поход к Северному полюсу. «В этом состязании, — писал Седов, — участвовали почти все страны света и только не было русских... Мы пойдем в этом году и докажем всему миру, что и русские способны на этот подвиг».
План Седова состоял в следующем. В середине июля 1912 года экспедиция должна выйти из Архангельска к Земле Франца-Иосифа и там остановиться на зимовку. А весной следующего года небольшая группа на нартах с собаками выступит к полюсу. «Я хочу осуществить мысль Ломоносова — водрузить русский флаг на Северном полюсе!» — писал Седов в петербургском «Синем журнале».
Планы Седова были сразу же раскритикованы опытными полярниками. Они полагали, что столь тяжелая и опасная экспедиция требует более длительной и серьезной подготовки. Известный полярный путешественник Русанов, о котором у нас пойдет речь чуть позднее, указывал на отсутствие у Седова опыта походов по дрейфующим льдам. «Много ли у него при этом будет шансов достигнуть Северного полюса? — писал Русанов. — Мне думается, очень и очень немного».
Однако машина уже закрутилась. Над экспедицией Седова взяла шефство известная столичная газета «Новое время» во главе с ее издателем Сувориным. Средства — 70 тысяч рублей — были собраны по подписке, за счет пожертвований по всей России. Для экспедиции было зафрахтовано парусно-паровое промысловое судно «Святой мученик Фока». Владелец его, архангельский шкипер Дикин, брался доставить экспедицию на Землю Франца-Иосифа.
«Фоку» загрузили провизией на три года. На палубе также громоздились ящики, клетки с собаками, доски и бревна для строительства дома на месте зимовки. Однако, буквально накануне отплытия, Дикин отказался идти в плавание. Ушла с ним и его команда.
Седову пришлось набирать новых матросов. Делалось это в такой спешке, что некоторые из новоявленных членов экипажа явились на судно за час до отплытия в одних пиджаках. Так что полярники из них были еще те... И все же 14 августа, на месяц позже намеченного срока, «Фока» отчалил от Соборной пристани Архангельска.
При этом снаряжение экспедиции оставляло желать лучшего. Визе — метеоролог и географ экспедиции, в будущем крупный ученый, исследователь Севера — отметил тогда в своем дневнике, что Седов упрям и наивен. Но достаточно ли этих качеств для покорения полюса?..
Между тем, ледовая обстановка в тот год выдалась чрезвычайно сложной — уже 20 лет в Заполярье не видели таких тяжелых льдов. Вдобавок, экспедиция вышла слишком поздно. Седов все же попытался пробиться к Земле Франца-Иосифа. Но это не удалось. Затертое льдами, судно остановилось на зимовку в небольшой бухте Новой Земли.
Лишь в сентябре следующего, 1913 года с огромным трудом, на последних остатках угля и сжигая в котельной топке сало медведей и нерп, «Фоке» удалось достичь желанного архипелага. Здесь, в бухте острова Гукера (ее назвали Тихой), седовцы начали вторую, еще более трудную зимовку.
Скудное, однообразное питание вызвало цингу. Даже Седов, прежде отличавшийся железным здоровьем, сдал. Появилась цинга и у него. Он также осунулся и страшно ослаб, стал задыхаться. В таком состоянии, по трезвом размышлении, надо было думать лишь о возвращении.
Однако, Седов, как уже говорилось, был очень упрям и честолюбив. Он прямо сказал Визе, что считает свою санную экспедицию к полюсу «безумной попыткой», но что он все-таки ни за что не откажется от нее, «пока у него не кончится последний сухарь». Мысль о возвращении «с пустыми руками» казалась ему нестерпимой.
В конце концов, было решено идти втроем с тремя нартами, запряженными двумя дюжинами собак. Запас провизии был рассчитан на 10 месяцев. Своими спутниками Седов избрал матросов Григория Васильевича Линника и Александра Матвеевича Пустотного. Трудно сказать, почему именно на этих людей пал выбор. Линник отличался заносчивым, вспыльчивым, дерзким характером, и порядок на корабле бывал не раз нарушен его выходками.
Визе отметил в своих записках, что 2 февраля 1914 года, в день выхода, Седов, совершенно больной, разрыдался. «Гибель этой экспедиции, учитывая смелость, упорство и легкомыслие ее начальника, кажется мне почти неизбежной», — прямо пишет Визе.
Седов поставил на карту не только свою жизнь, но и жизни своих спутников. Уже на седьмой день похода Седов не смог идти и вынужден был ехать, сидя на нартах. Здоровье его ухудшалось с каждым днем.
Было известно, что в бухте Теплиц-бай на западном берегу острова Рудольфа — самого северного острова Земли Франца-Иосифа — находится брошенная база полярной экспедиции герцога Абруццкого. Седов надеялся, что там им удастся пополнить свои запасы, в частности керосина, и отдохнуть. Но до желанной бухты было еще далеко. От нее же до полюса — еще дальше: около 800 километров.
«Мороз до 41 градуса, — записал Линник в дневнике 18 февраля. — На дворе снежная буря. Двигаться вперед невозможно, к тому же здоровье начальника безнадежное».
На всех троих имелся один большой спальный мешок. Но матросы редко забирались в него, стараясь не тревожить больного. И все же ни «одного часа за ночь не пришлось уснуть, так как начальник ежеминутно жалуется на ужасный холод в ногах и невозможность дыхания», — отмечал Линник в дневнике на 17-й день похода.
Седов стал тяжелой обузой для его спутников. От бессонных ночей и тяжелых переходов матросы теряли силы. У Пустотного открылось кровотечение горлом, у обоих появились признаки цинги. Линник не раз предлагал Седову вернуться на судно. «Эх, Линник, оставь эти мысли идти домой! — отвечал тот. — В Теплиц-бай мы в пять дней поправимся».
Сильная вьюга опять остановила их 20 февраля. И в этот день Седов скончался. Двадцать лет спустя Пустотный так описывал смерть Седова: они начали свой скудный обед, как вдруг услышали странный и страшный хрип. «В безотчетном ужасе мы повернули головы. Наш начальник лежал, приподнявшись в спальном мешке, упершись головой в заднюю стенку палатки. Глаза его выкатывались из орбит, как стеклянные шары».
Когда вьюга утихла, матросы положили тело Седова на нарты. «Мы двинулись в бухту Теплиц, — вспоминал Пустотный, — но, не дойдя до нее шести миль, увидели, что вход в нее заполнен открытой водой». Повернули назад, к мысу Бророк. Здесь они и похоронили Седова — на высоком месте, под скалою. Вырыть могилу не было никакой возможности.
Закончив печальный обряд, матросы отправились в обратный путь, и чудом добрались до судна. Путь «Святого Фоки» на Родину тоже оказался тяжелым. Уголь кончился. Шли, сжигая части корпуса, мебель, такелаж.
Однако и дома мытарства не закончились. На Линника и Пустотного было заведено уголовное дело — матросов заподозрили в намеренном убийстве начальника экспедиции. Но в конце концов расследование прекратили. О болезни Седова знали все участники экспедиции, а произвести розыск и судебно-медицинское вскрытие его тела было, конечно, невозможно.
...Минуло 23 года. На острове Рудольфа зимовали советские летчики с самолетами, обеспечивавшие безопасность дрейфа папанинцев. Пилоты с нетерпением ждали, когда весеннее солнце растопит снег и можно будет поискать следы экспедиции Седова, а также его могилу.
Весной 1938 года они обнаружили флагшток с надписью: «Sedov Pol. Exped. 1914» и обрывки русского флага. Останков Седова рядом не оказалось..
Летчики начали обследовать брошенную базу в Теплиц-бай. Каково же было их удивление, когда среди разбросанных вещей в жилой постройке они увидели... дамскую туфельку. На белой лайковой подкладке отчетливо виднелась золотая надпись: «Поставщик Двора Его Императорского Величества. Санкт-Петербург». Штурман В.И. Аккуратов вспоминал: «Ошеломленные, мы передавали из рук в руки это изящное изделие, ломая голову, как оно могло попасть сюда, на край земли».
Пришли к выводу, что туфельку своей жены вез именно Седов, как своеобразный талисман. Возможно, хотел оставить ее на полюсе?
Значит, Линник и Пустотный все-таки посетили бухту Теплиц-бай — с Седовым или уже без него. Почему же они это отрицали? Почему рядом с флагом не оказалось останков Седова, а также нарт и других предметов? Есть во всем этом некая тайна, скрывающая трагический финал роковой экспедиции, полагает известный историк Г. Черненко. И ее только еще предстоит разгадать...
