Минус одиночество.
И вновь мы возвращаемся к проблемам пожилых людей. На этот раз рассказываем об опыте, накопленном в Германской Демократической Республике, где побывал наш специальный корреспондент.
В уютном, по-домашнему обставленном зальчике клуба «Красный Октябрь» все же можно было узнать бывший «экк кнайпе» — «кабачок на углу», непременный атрибут едва ли не каждого квартала старого Берлина.
Да, подтвердили мои радушные хозяева, десять лет назад здесь была пивная, но помещение как нельзя лучше подходило для наших целей. Вот и переоборудовали зал в гостиную, сменили мебель, поставили пианино. В одной из внутренних комнат столовая, а тут вот кухня, ведь в клубе можно и кофе выпить и пообедать. Причем существенно дешевле, чем где бы то ни было в городе, а это согласитесь, немаловажно для пенсионера. Почему нет телевизора? Но ведь гости (про членов клуба его руководитель Аннелиз Бартель так и говорит по-семейному — «гости») приходят сюда совсем не затем, чтобы посидеть перед экраном. Зачем? «Давайте спросим у них» — предлагает Аннелиз.
...Вильгельм Шульц овдовел полтора года назад. Он и раньше слышал, что порой пожилые люди изобретают для себя некие суррогаты общения: стремятся бывать в людных местах, в магазины и то отправляются в пиковые часы, чтобы «на народе появиться». Шульц не стал тешиться иллюзиями, а просто пошел в клуб. В том, что поблизости от его дома, не понравилось. Порекомендовали «Красный Октябрь». Здесь буквально с первых минут понял: это то, что надо. Получасовая пешая прогулка в семьдесят четыре года — не всегда простое дело, но в клуб будет ходить, пока ноги носят.
Некоторые загодя мечтают о том, чем они займутся, выйдя на пенсию,— рыбной ловлей, разведением астр или вышиванием гладью. Но Вильгельм Шульц и не подозревал даже, что станет его нынешним увлечением. Здесь, в этой клубной гостиной, пристрастился он к классической музыке. «Раньше — говорит В. Шульц — я о ней практически ничего не знал, кроме имен великих — Баха, Генделя, Моцарта. И признаюсь, не слушал ее, вернее, не вслушивался. А тут для нас лекторы рассказывают, что к чему, играют хорошие музыканты.
— Наши гости — вступает в разговор Аннелиз Бартель — не только слушают, но и сами песни поют. Для себя, конечно, но с большой охотой. Вот Вилли — Аннелиз с лукавой улыбкой глядит на смущенно потупившегося Шульца,— тот даже дома теперь распевает вовсю. Только порой забывает слова и тогда звонит мне по телефону: «Слушай, а как там дальше?»
Гертруда Швабе, как я понял, больше всего ценит то, что клуб дает ей возможность продолжать заниматься посильной общественной работой. «Муж, слава богу, жив, хотя из дому выбирается все реже: мне семьдесят пятый, а он изрядно постарше. Клуб открыт все дни, кроме воскресенья и свободное время я провожу здесь».
— Свободное, Трудль? — переспрашивает Аннелиз Бартель — А оно у тебя есть? Тебе же даже болеть некогда. Трудль — это уже предназначается мне — из числа моих главных помощников, член совета клуба. И, кроме того, наш библиотекарь.
— Видите — фрау Бартель распахивает дверцы шкафа — все книги подарены жителями окрестных домов — На корешках читаю знакомые фамилии — Симонов, Шукшин, написанные латинскими литерами.
— Порядок у нас здесь, между прочим, идеальный — Аннелиз не скрывает гордости — Как-никак Трудль —бывший бухгалтер.
Чем еще занимаются в клубе? Фрау Бартель — патриот «Красного Октября» — постаралась, чтобы впечатление у меня сложилось, возможно, более полное. «Смотрите, какие мы вяжем игрушки для базаров солидарности — с гордостью говорит она (Свидетельствую: прелестный пушистый утенок, подаренный мне на память, немедленно был зачислен младшей дочерью в разряд любимых игрушек.) — Танцы? Одно из излюбленных занятий. Силы, конечно, не те, что у молодых, зато задору, пожалуй, больше. У нас уговаривать никого не надо, приглашают друг друга наперебой. Спорт, точнее, физкультура — еженедельно по четвергам. Гости наши — народ непривередливый в стадионах или особо оборудованных площадках не нуждаются: выйдут во двор, встанут в кружок и — начали! Как-то были здесь корреспонденты женского журнала «Фюрдих», наших физкультурниц фотографировали — Слышу: за окном аплодисменты. Выглянула: свесились с лесов строители, они в соседнем доме что-то ремонтировали, и лупят в ладоши. Не ожидали такой прыти от ветеранов. Еще? Вместе ходим в театр и в оперу. На специально заказанном автобусе объехали новые районы Берлина — иначе пожилые люди, может, и вовсе не соберутся там побывать. Отмечаем здесь праздники и никогда не забываем поздравить гостей с днем рождения. Есть даже свой, сам собой установившийся ритуал. Кулинары есть — торты, пироги, пирожные печем...
— Да, к нам ходят многие жители окрестных районов — продолжает Аннелиз Бартель — Но мы стремимся сами дойти до каждого. Как? Живет, скажем, по соседству никогда не работавшая пожилая дама. У нас не бывает просто потому, что, проведя всю жизнь в семье, не умеет общаться в коллективе, побаивается. А мы возьмем и накануне дня рождения заглянем к ней с цветами и приглашением отпраздновать торжество в клубе. А там уже — знакомства, приятельницы, и смотришь — зачастила отшельница к нам на Либихштрассе 15».
Двери «Красного Октября» всегда открыты и для молодых. И они приходят — и тогда, когда проводятся «Встречи поколений» или «Уроки истории», а порой просто так, на огонек.
— Польза от таких встреч — уверяет меня Аннелиз — немалая, а главное — обоюдная. Наши ветераны делились со мной: начнешь ребятишкам рассказывать о пережитом, так даже удивишься — сколько же на нашу долю выпало!
То же самое могли бы сказать о себе очень многие члены всех 26 берлинских клубов для пожилых. Есть среди них старые партийцы, ветераны рабочего движения, антифашисты и узники концлагерей и просто люди, честно прожившие свой век — кто скажет, что этого мало?
Тысячи и тысячи пожилых жителей ГДР просто не мыслят своей жизни без клубов. Да и на тех, кто помоложе, клубы эти оказывают на первый взгляд менее заметное, но вполне определенное влияние, неопровержимо доказывая: даже если судьба уготовила тебе одинокую старость, тебя не оставят без внимания.
Хорошо, клубы заботятся о пожилых, а о клубах кто заботится? Скажем, скатерти-салфетки постирать, шторы почистить — на это есть прачечная и химчистка, постоянные шефы, которые за работу не возьмут ни пфеннига. Если клуб пользуется покровительством какого-нибудь солидного промышленного предприятия, тогда и вовсе беспокоиться почти не о чем. Но эксплуатационные расходы — аренда помещения, коммунальные услуги — оплачиваться должны? Определенная сумма на культурные нужды, хотя лекторы и музыканты выступают перед членами клуба бесплатно, тоже необходима. «Красный Октябрь», скажем, укладывается примерно в тысячу марок в год (порядка трехсот рублей) — без учета зарплаты двух штатных сотрудников. Но откуда все-таки берутся средства?
Оказывается, у клубов, точнее сказать, у пожилых граждан ГДР, есть шеф неизменный, надежный. В республиканском масштабе. И называется эта организация «Фолькссолидаритет» — «Народная солидарность».
...Мне повезло. С деятельностью «Фолькссолидаритет» меня знакомили знатоки — Эрика Буйнее, первый секретарь Берлинской городской организации, и работник центрального аппарата «Народной солидарности» Вольфганг Старост.
Начали, как и положено, с истории. В далекие тридцатые годы прообразом «Народной солидарности» была рабочая организация «Красная помощь Германии», во главе которой стоял Вильгельм Пик. После разгрома фашизма нужно было налаживать новую жизнь, и тогда от веку живущая в душе любого народа мечта о взаимной помощи, о дружеской руке, протянутой в трудную минуту, воплотилась в создании «Фолькссолидаритет». Именно на плечи этой организации легли заботы об одиноких и сиротах, работы по расчистке городов от завалов, создание обогревательных пунктов — отапливать каждую квартиру при тогдашней нехватке угля было немыслимо — и многое другое. По решению СЕПГ с 1958 года «Фолькссолидаритет» целиком переключилась на заботу о старшем поколении.
— Клубы? — переспрашивает Эрика Буннес — Но это лишь часть нашей работы. Ведь среди пожилых есть и такие, которым то, что до клуба, до кухни добраться — два раза передохнуть надо. К таким приходят наши помощники.
— Во всей республике — уточняет Вольфганг Старост — их насчитывается почти 41 тысяча человек — целая армия.
— Большая сила — соглашается фрау Буннес — К тому же они хорошо знают своих подопечных, их вкусы и привычки. Ведь для пожилых это так важно. Словом, помощники и в магазин сходят, и квартиру приберут, и ведро угольных брикетов принесут, все сделают как надо. Оплата? Три марки в час — разумеется, из фондов «Фолькссолидаритет». Да, согласна, это не особенно много. Но вы учтите, пожалуйста, что идут на эту работу или пенсионеры помоложе, или мамы, сидящие с детьми дома, или студенты-медики, которым это, помимо всего, засчитывается как практика. Кстати, помощники обязательно посещают курсы по линии Красного Креста, где их научат и укол сделать, и объяснят, как рациональнее питаться пожилому человеку, то есть вооружат кое-какими медицинскими знаниями.
— И многие прибегают к услугам таких помощников? — интересуюсь я.
У Вольфганга Староста и здесь готов точный ответ: 78346.
— Расходуется на это сто шестьдесят миллионов марок в год — продолжает Вольфганг — Сюда входит и оплата помощников, и дотация на обед, доставляемый на дом. Пенсионер платит не более 20 процентов его стоимости.
Закономерен вопрос: а «Фолькссолидаритет» откуда средства берет? У государства?
Да, конечно, но не более половины. Остальное покрывается за счет членских взносов — они в «Народной солидарности» нефиксированные, кто, сколько хочет, столько и платит. Кроме того, ежегодно, как рассказывали мне коллеги-журналисты из ГДР, специально уполномоченные люди проводят сбор средств по тому же добровольному принципу — кто сколько может. И, поверьте, никто не видит в этом никакой игры в благотворительность, а лишь вклад в общее — насущно необходимое! — дело.
Не хотелось бы, говорили мне многие работники «Народной солидарности», чтобы у вас сложи-лось впечатление, будто в сфере заботы о пожилых у нас нет никаких проблем. Взять хотя бы вопрос подбора руководителей клубов. Специально их нигде не готовят, поэтому действуем методом проб и ошибок. Правда, есть среди клубных работников выпускники института культуры, но им тоже многому приходится доучиваться на ходу.
Еще одно узкое место: нуждающихся в уходе на дому, конечно, больше, чем тех, кто хотел бы такую помощь предложить. Занятие это не из самых престижных, а сил — физических и душевных — требует немало. Идеальным решением проблемы, по мнению Дорис Рогге, возглавляющей одну из районных организаций «Фолькссолидаритет» города Магдебурга, было бы создание новой профессии: специалист по уходу за престарелыми. Во-первых, он был бы вооружен всем комплексом необходимых знаний, в том числе по возрастной психологии, геронтологии, болезням пожилого возраста. Во-вторых, обладал бы нужными навыками практического ухода за больными стариками, приготовления диетической пищи и тому подобное. А такой специалист — это не приходящая домработница. Значит, и престиж у профессии был бы соответственный.
Я задавал вопрос прямо: сможет ли «Фолькссолидаритет» в обозримом будущем добиться того, чтобы каждый, кому необходима помощь на дому, получил ее? Ответ был откровенным: при нынешнем дефиците трудовых ресурсов в республике на это рассчитывать нельзя. Учтите, в ГДР порядка шестисот тысяч «молодых» пенсионеров продолжают трудиться в народном хозяйстве. А ведь из них в первую очередь и набираются кадры помощников.
Может быть, выход в том, чтобы строить больше домов для престарелых? Там все-таки легче обеспечить комплексный уход. Пока так и поступают. Пока, потому что даже сами работники этих домов считают: их существование в нынешнем виде продиктовано скорее необходимостью, чем целесообразностью.
— В идеале,— рассказывал мне Харальд Гроссер — директор дома престарелых имени Рихарда Зорге — мы должны были бы селить у себя только тех, кто по медицинским показаниям не способен обойтись без присмотра. Таких, по мнению социологов, среди стариков не более 8 процентов.
Нельзя, убежденно говорили люди, отдавшие многие годы работе в «Народной солидарности», чтобы мир пожилых замыкался среди тех, «кому за семьдесят». Старики должны постоянно ощущать, что являются полноценной частью общества, где, кроме них, есть еще и молодежь, и дети, и люди среднего возраста. И чтобы это стало возможным, надо строить специальные квартиры для пожилых людей. Небольшие — легче прибирать, должным образом оборудованные — с поручнями по стенам, чтобы без палочки можно обойтись, с форточками и окнами, которые можно открыть, не залезая на табуретку, словом, максимально отвечающие потребностям человека в возрасте. Уже сейчас в ГДР такие квартиры строятся, но пока их мало. Есть ли смысл возводить целые дома из таких квартир? Специалисты считают, что нет, хотя для строителей и для тех, кто будет обслуживать жильцов, это удобнее. Но это как раз тот случай, когда все должно быть безоговорочно подчинено интересам пожилых.
...Главная задача, которую ставят перед собой те, кто занимается в ГДР проблемами старшего поколения — продление активной жизни. Занятие каждый волен выбрать по душе: хочешь петь — пой, хочешь слушать музыку — слушай, хочешь учиться — поступай в университет ветеранов. Эти учебные заведения есть по всей республике. На занятиях побывать не пришлось — лето, каникулы. Но из разговоров с теми, кто там учился, узнал кое- что о лекционном плане. «Активный труд и старость», «Законодательство ГДР — о пенсионерах», «Туризм, путешествия, спорт — для пожилых» — немудрено, что каждый «студент» с интересом прослушает такие лекции. Как наладить и поддерживать контакт с молодыми членами семьи, можно ли, даже живя с ними врозь, разделять их заботы и интересы — эти и другие непростые вопросы, решают для себя многие пожилые люди. Занятия в университете помогают им разобраться в волнующих проблемах.
У касс кинотеатров в ГДР случается встретить такое объявление: «Дневные сеансы для пенсионеров. Билеты продаются со скидкой». Это работа «Фолькссолидаритет». По всей стране действует свыше четырех тысяч бригад пенсионеров — ремонтируют квартиры, чинят электроприборы и бытовую технику. Это тоже «Фолькссолидаритет». По республиканскому радио каждое утро идет получасовая программа—поздравляют тех пожилых, кто родился в этот день. И это «Фолькссолидаритет».
...Раньше, увидев на окнах или стенах домов овал, в который вписаны латинские буквы «V» и «S», я чаще всего бесстрастно отмечал на бегу: ага, клуб «Народной солидарности». Теперь я знаю, что стоит за этим символом. Знаю, что здесь ежедневно, ежечасно трудятся люди, помогающие старикам научиться тому, что Ларошфуко назвал великим, доступным лишь немногим искусством — искусству быть стариком.
