Чиновники в интерьере статиситки.

чем, на ваш взгляд, причины наших сегодняшних трудностей?» С таким вопросом исследователи Всесоюзного центра изучения общественного мнения, где я работаю, весной этого года обратились к населению страны. 41,5 процента ответивших предпочли из предложенных им в анкете 18 вариантов ответов формулировку «засилие бюрократии». Эта цифра — показатель степени недовольства правящими структурами государства, пресловутой административно-командной системой именно в ее брежневско-сусловском варианте, при котором тирания правящей группы в центре, ранее возглавляемой богоподобным вождем, сменилась неким подобием «бюрократического феодализма», с характерным для него произволом начальства всех рангов — ведомственного, местного и хозяйственного.

Перестройка провозгласила своей целью демонтаж административно-командной системы. Поставила эту задачу не партия как некое не существующее в реальности мистическое целое, а та часть партаппарата, которая осознала глубину переживаемого страной кризиса и сумела возвыситься над своими собственными сиюминутными интересами. Не стоит преувеличивать здесь заслуги или добрую волю какого-то одного лица или группы лиц — воля обстоятельств оказалась к этому времени сильнее. В то же время и самые насущные веления времени дано почувствовать далеко не всем, и потому не надо умалять решимость и бескорыстие тех, кто осмелился бросить вызов основной массе бюрократов, которую вполне устраивало продление, пусть и ненадолго (после нас хоть потоп), ее паразитического правления во главе с любым Черненко или Гришиным. Не надо умалять и мудрость, ибо с самого начала были правильно определены те рычаги, с помощью которых можно сокрушить пирамиду тотального властвования: гласность, выборность, рынок, верховенство закона, то есть создание культурных, правовых, политических и экономических субъектов и структур, действующих независимо от административно-командной монополии. И с самого начала на каждом из этих четырех фронтов развернулась ожесточеннейшая война, так что газеты стали читаться как сводки Информбюро с передовой.

Основная линия огня пролегла между центральными органами партийной власти и местно-ведомственными ее «спайками», имеющими мощное представительство и в самом центре, хотя внешне конфликт часто выглядел как борьба между властью вообще и общественностью. В этой войне состоялось уже столько значительных «сражений»— от подписной кампании 1988 года до тбилисской трагедии,— что можно было бы начать писать ее многотомную историю, если бы главные битвы еще не были впереди.

В начале этого года, как показал наш весенний опрос, «антибюрократическая» война в глазах населения протекала довольно успешно. 23 процента опрошенных высказали мнение, что бюрократы проигрывают от идущих в стране перемен, и лишь 8 процентов заявили, что от перестройки выигрывают руководящие работники.

Резкий перелом в ход «военных действий» внесли выборы народных депутатов, Съезд и заседания Верховного Совета. Большинство населения не без оснований оценило эти события как частичную победу аппаратчиков консервативного толка, солидаризировавшись с подобной же оценкой со стороны депутатов радикального крыла. Правда, достижением Съезда было то, что он провел свои заседания открыто, на глазах всего народа, и что была отменена пресловутая статья 11 «прим», в которой бюрократия пыталась узаконить свое право на расправу за критику ее самой. Однако так и не были названы имена сочинителей этой постыдной статьи, как не была отменена статья, позволяющая считать подрывом существующего строя высказывания, не содержащие призыва к насильственному свержению правительства, то есть, по сути, все та же 58-я, подобно птице Феникс возрождающаяся из пепла всякий раз, когда бюрократия чувствует угрозу своему существованию, исходящую от чрезмерно, по ее мнению, «разболтавшегося» общества. Разочарование вызвал и технократический хит-парад кандидатов в министры. Правда, наиболее одиозные назначения были отвергнуты, но не могло не обратить на себя внимания то обстоятельство, что только один из министров — председатель Комитета по кинематографии — провозгласил конечной целью своей деятельности самоликвидацию министерства. Из большинства проводившихся в ходе Съезда и после него опросов можно было заключить, что избиратели высоко оценили его как форум, но остались весьма низкого мнения о его возможностях как органа демократической власти.

Поразительной чертой переживаемого нами периода является то, что события как бы следуют графику, сложившемуся еще в период реформационных начал Хрущева. Как и тогда, на третьем году реформ на авансцену выступили радикально-либеральные силы в Венгрии и Польше, на четвертом году произошли рабочие волнения в Новочеркасске. Правда, теперь масштабы посерьезнее, и курсу на радикальную либерализацию сейчас следуют не только некоторые из стран социалистического содружества, но и наши собственные Прибалтийские республики, а забастовка практически всех угольных бассейнов страны далеко превзошла то, что случилось в Новочеркасске. Однако главное различие не в этом, а в позиции, занятой политическим руководством нашей страны, переставшим, наконец, ориентироваться на танки как на решающее средство в регулировании политических процессов. Протянув руку поддержки бастующим шахтерам, политический центр показал, что он окончательно отказывается от роли союзника и гаранта безоблачного существования местной и ведомственной бюрократии и заключает союз со спонтанными общественными силами. Прочность этого союза, а вместе с тем и исход всей «антибюрократической войны» будет зависеть от того, сумеет ли центральное руководство проявить себя в качестве «сильного хозяина», не утрачивая при этом демократических устремлений, то есть удастся ли ему найти то оптимальное сочетание авторитаризма и либерализма, которое позволит силовыми методами сломить сопротивление административной системы с тем, чтобы на ее месте водрузить современное динамичное, саморегулирующееся общественное устройство.