Здание Двенадцати коллегий в Петербурге

Суть петербургской градостроительной революции — обмирщение и огосударствление архитектуры.

В Петербурге петровской поры здание светского назначения обретает свою идеологию, стиль, архитектурную самостоятельность. Вырабатываются типы построек: дворец-усадьба, частный дом, торговый двор, казенное здание. Конечно, они существовали раньше, но идейно-эстетическое начало в них было либо полностью подчинено утилитарному, либо являлось приложением к церковному. Светские здания — даже царские палаты! — в допетровской России могли лишь составлять свиту безраздельному владыке — храму.

Оборотной стороной светскости стало государственное регулирование градостроительного дела. Уже в 1706 году в Петербурге была создана Канцелярия городовых дел, осуществлявшая контроль над всеми видами строительства, учреждена должность главного архитектора, разработаны типовые проекты частных зданий — «образцовые дома». Правда, начерченный «архитектонскими начальниками» — Доменико Трезини, а потом Жаном Батистом Леблоном — план «регулярного города» так и остался геометрической мечтой. Но ведь и мечты сбываются — отчасти. Осуществленной частью казенно-регулярного петровского «парадиза» стало здание Двенадцати коллегий.

Согласно плану, утвержденному Петром еще в 1716 году, город должен был строиться на Васильевском острове. Так как расположенный у Финского залива остров затоплялся даже при небольших наводнениях, было намечено вместо улиц устроить параллельно-перпендикулярные каналы для отвода воды. Правительственно-административный центр расположить поближе к Санкт-Петербургской крепости (за ней еще не закрепилось название Петропавловская). Близ восточной оконечности острова перпендикулярно Большой Неве был прорыт канал. Вдоль него по указанию царя должны были вытянуться здания главных присутственных мест империи: Сената, Синода и Коллегий.

Общий фундамент для них начали строить в 1722 году. И тут оказалось, что перед архитекторами стоит трудная задача. Здания должны быть одинаковыми, державно-торжественными, по-деловому строгими, функционально оправданными и при этом не создавать ощущения однообразия. К тому же вытянутый вдоль канала комплекс оказывался повернут торцом к Неве, главной парадной магистрали Петербурга. Надо было вписать боковой фасад в невскую панораму наиболее эффектным образом.

Решить эту архитектурную головоломку в одиночку оказалось не по силам никому из петербургских зодчих. Сначала строительством руководил Трезини, затем, после смерти Петра, Теодор Швертфегер, а завершали общее дело Джузеппе Трезини (родственник Доменико) и Михаил Земцов — уже при императрице Анне.

Надо признать: результат оказался блестящим. Двенадцать одинаковых трехэтажных корпусов, соединенных вместе и вытянутых в линию, не утомляют глаз, а создают гармоничный ритм, — подчиняясь ему, приятно шагать вдоль нескончаемого фасада. Изгнанию однообразия способствует умелое, хотя и очень умеренное использование элементов декора в стиле барокко. Рустовка стен нижнего этажа, фигурные консоли и решетки балконов, пилястры, карнизы, фронтоны с волютами и лучковыми завершениями — все это делает казенную постройку теплой и милой.

Канал перед Двенадцатью коллегиями вскоре засыпали. А в самом здании в XIX веке обосновался Императорский Санкт-Петербургский университет.