ВЕЧНОСТЬ

Кто-нибудь слышал о существовании города Тучинска? Нет? Очень жаль. Пусть он небольшой, пусть стоит вдалеке от областных центров между тундрой и тайгой, пусть к нему не ведут железнодорожные пути, автострады и авиатрассы, пусть он не получает плановых дотаций, а целиком зависит от рентабельности местной промышленности и предприимчивости окрестных хуторян, но в остальном Тучинск город как город.

Его жители тоже ходили на работу, стояли в многочисленных очередях, слушали радио, смотрели телепередачи, гнали самогон, посещали друзей и знакомых, читали свою газету «Тучинская правда», воспитывали детей, словом, жили.

И прекрасно катилось бы поступательное движение города вперед по избранному пути, если бы не одно событие, повернувшее колесо истории Тучинска, скажем прямо, не туда.

Открылся вдруг в городе кооператив под названием «Вечность». Ах, если бы он выпекал пирожки с клюквой или шил холщовые штаны для новобрачных с лейблами «Маде ин Калифорния»! Так нет же. Кооператоры предложили населению очень странную услугу.

Отныне каждый желающий мог прийти и, заплатив по таксе, тут же улечься спать на любой срок, по истечении которого проснуться и продолжать свою жизнедеятельность без всякого вреда для здоровья.

В рекламном проспекте кооператива приводились доводы в пользу подобной услуги. К примеру, ждет человек квартиру, а его очередь должна подойти к началу следующего тысячелетия. Стало быть, не желая прозябать в коммуналке со злодеями соседями или в бараке с удобствами во дворе, он засыпает, потом пробуждается, идет в отдел учета и распределения жилой площади исполкома, а там ему протягивают ордер — пожалуйста, дорогой товарищ!

В этом же проспекте давались рекомендации засыпать всей семьей, дабы ее члены за период спячки, скажем, главы семьи не состарились, не выросли, не умерли, словом, проявлялась забота о сохранении целостности ячейки государства. О друзьях, приятелях, сослуживцах,

просто знакомых предлагалось не беспокоиться, благо всегда можно завести новых и даже лучших, чем старые. Что же касается научно-технического прогресса, который, как известно, на месте не стоит, так и это обстоятельство не должно настораживать клиента: человек так уж устроен, что к хорошему и комфортному очень быстро привыкает.

Несмотря на рекламу, стоившую немало денег, народ пользоваться услугами нового кооператива не спешил. Проходя мимо зеркальных витрин помещения, арендованного «Вечностью», люди замедляли шаги, с опаской поглядывая на стоявшую там белоснежную постель, в которой покоился восковой мужчина со счастливой улыбкой ожидания светлого будущего. Чтобы не оставалось сомнений, что мужчина спит не напрасно, рядом висел плакат со словами: «Лежу я уж, который год, а очередь за колбасой идет!»

Про кооператоров говорили разное. Обвиняли в шарлатанстве. Удивлялись, куда смотрят компетентные органы? Признавали преимущества сна перед бодрствованием и хвалили идею новаторов. Возмущались отсутствием мнений ученых: почему, мол, в Японии не додумались до такого раньше?

Между тем финансовые дела кооператива были в самом плачевном состоянии. Вот-вот «Вечность» должна была с позором закрыться.

И сгинула бы в бескрайних просторах вечности, если бы не случай.

Однажды молодая мамаша, тосковавшая в очереди за детскими колготками у магазина напротив кооператива, глянув вдруг на воскового мужчину, решила отдохнуть и заодно сэкономить пару часиков для грядущей радостной жизни. Предупредила стоявшего сзади, перешла улицу и храбро толкнула кооперативную дверь.

Вышла она из «Вечности» спустя некоторое время очень довольная, держа в руке официальную бумагу с печатью, в которой черным по белому значилось, что ей причитается два часа двадцать восемь минут дополнительного пребывания на этом свете сверх отмеренного судьбой срока. А так как в тот момент подошла очередь за колготками, она их купила и возбужденно принялась разъяснять окружающим неоспоримые выгоды своего поступка.

С того дня в «Вечность» повалил народ. Шли товароискатели из магазинных очередей, шли из начальственных, приемных ожидавшие желанных резолюций на своих заявлениях, шли уставшие от несбывшихся надежд, шли любопытные старики, желавшие поглядеть на сияющие вершины коммунизма, шли даже школьники, которым надоели сборы, линейки, классные часы и вся нынешняя система народного образования. Причем если поначалу приходили поспать на несколько часов, то постепенно все больше и больше людей оформляли сон на годы.

Короче говоря, «Вечность» очень скоро оказалась переполненной до отказа. Счастливые кооператоры открыли несколько филиалов, но и этого было мало, пришлось организовать обслуживание клиентов, на дому. Люди постарше высказывали сожаление, что чудесный кооператив появился слишком поздно, так бы они могли проспать весь период застоя и первое десятилетие перестройки, а может быть, спать и вовсе до ликвидации командно-административной системы.

Наконец настал день, когда в городе и его окрестностях уснул последний житель, и тут-то кооператоры в ужасе схватились за головы. Только теперь они поняли, какую ошибку совершили! И дело было вовсе не в том, что иссяк источник доходов, деньги вообще не на что стало тратить, исчезла всякая перспектива для них лично.

Во-первых, нельзя было покинуть Тучинск, поскольку десятки тысяч спящих нуждались в наблюдении, мало ли какие неожиданности могли вдруг произойти. Во-вторых, исключалась возможность заснуть самим, хотя каждый из них втайне надеялся, накопив денег, улечься в постель на сколько-то лет, пока жизнь по-настоящему не наладится. В-третьих, нельзя обратиться за помощью в другие города, за содеянное по головке не погладят даже при самой совершенной демократии.

Пугало и то, что проснувшиеся начнут требовать блага, ради которых законсервировались, а это никак не могло быть выполнено по причине всеобщего сна.

Но самое печальное, что из создавшегося положения вообще не было никакого выхода. Потому что во сне ничего не происходит: если с вечера не вымыть посуду, то к утру она так и будет лежать в раковине грязной.

А время, проходящее над спящим городом, всякий раз удивляется, позевывает, но не задерживается ни на миг и спешит дальше. Время не может позволить себе останавливаться, несмотря ни на какие соблазны.