Поэзия Советских времён.
Путей в поэзии много. Но дорога одна. Та, что пролегает через сердце поэта и сердце его слушателя. Если этой связи нет, то нет и собственно Поэзии, а есть лишь умение рифмовать слова. В этом смысле современный читатель стал необычайно требователен. И, видимо, не случайно в последнее время в литературу приходят люди, накопившие серьезный житейский опыт. Опыт труда — и над своей Строкой, и над своей Судьбой.
Андрей Черненко относится именно к этой категории пишущих. Ученичество на заводе и вечерняя школа, служба на кораблях Военно-Морского Флота и работа сначала в районной газете, а затем в центральной партийной печати, учеба в Московском университете и бесконечные журналистские поездки по стране — все это привнесло в его поэзию вкус настоящей, реальной жизни. Он готов к радости, но не пугается и беды. Умеет понять и простить в друге слабость, хотя не простит ее себе... Необычайно широка и «география» его стихотворений: районный городок, знойная земля Афганистана, российское осеннее село.
Стихи А. Черненко по-мужски сдержанны и лаконичны. Но за этой скупостью — объемный и глубокий мир поэта. Надеюсь, это почувствуют и читатели «Работницы».
С ВЕТРОМ ДЖЕЛАЛАБАДА
Посвящается Лейтенанту Игорю Валееву
- Опять зашла. За вековечным даром.
- За данью материнской гостьей злой.
- Обожжена пороховым загаром
- И болью нашей — в стороне чужой.
- Там, за стеной, опять Россия плачет.
- Там я бессилен, плечи, как ни сгибай,
- Не одолеть... Опять она маячит...
- Там, за столом, на месте сына, — Скорбь.
- Россия, милая, вновь боль чужого дома
- Ты приняла, как собственную боль,
- Хоть гостьей этой, горестно знакомой,
- Истоптана и поперек, и вдоль.
- Там за стеной, такая боль во взгляде!
- Она, как крик, с которым на устах
- Он сделал шаг — не обелисков ради...
- И так вся грудь — где в звездах, где в рубцах.
ВРЕМЯ
- — Не жалей серебра,
- — мне зеркальщик сказал,
- — чем мои зеркала,
- нет прямее зеркал!
- Серебро, что имел,
- без остатка отдал —
- все, что мастер велел
- для окраски зеркал.
- Вот готова работа,
- горит серебро:
- словно сунул мне кто-то
- острый нож под ребро.
- Я в печали смотрю,
- сходства не находя,
- мастеров не корю,
- только это не я.
- Только это не я!
- Это кто-то другой!
- Не мои зеркала мне прислали домой!
- Серебра не жалел,
- дай еще раз взгляну —
- мастер не одолел,
- может быть, кривизну?
- Или это со зла?
- Но зеркальщик сказал:
- — Чем мои зеркала,
- нет прямее зеркал...
ТРУС
- То, что завтра посеешь,
- То вчера уже жнешь...
- Платишь тем, чем живешь,
- А не тем, чем владеешь.
- Он цедил свою боль
- Из души, как из кружки,
- Проступала, как соль,
- Пошлость нашей пирушки.
- Сколько лет, сколько зим
- Он живет этой болью?
- Нелюбовью томим
- И напуган любовью.
СВЕЧА
- Свеча мерцает, и невмочь
- в который раз постигнуть это:
- когда вот так уходят в ночь,
- не возвращаются с рассветом.
- Скрипит, как обод у арбы,
- по кругу стрелка часовая,
- надежд пространство и судьбы
- уже не преодолевая.
- Свеча колеблется, слепя,
- ты спишь. И жути больше в этом,
- чем в ожидании тебя,
- не возвратившейся с рассветом.
ПЕРРОН
- Никто тут не бьет им земные поклоны.
- В родильном, на койках, лежат три мадонны.
- И пахнут халаты не райскою мятой,
- А пахнут карболкой, больничной палатой.
- И — криком,
- И — страхом,
- И — болью,
- И — стоном...
- Несут трех мессий на кормежку мадоннам.
- И три родника начинают дороги—
- Три гордых победы, три вечных тревоги;
- И в гулкой вселенной не спят до рассвета
- Три малых планеты с мадонной-планетой.
- Не спят до рассвета — немыслимо бремя:
- Тут в схватке неистовой Вечность и Время.
- Холодная Вечность и Время земное —
- Угрюмый титан и мальчишка с пращою.
- Не спят
- До рассвета
- Четыре
- Мадонны...
- Не гаснет в ночи над перроном зеленый.